Айнура Ормонова могла бы жить, как и тысячи кыргызстанских женщин: воспитывать детей, ходить на работу и изредка охать, читая новости про тех, кто нуждается в помощи. Вместо этого она устроилась работать в детский дом, а потом и вовсе стала селить к себе повзрослевших сирот, пока те не найдут места в жизни. Когда в семье стало слишком тесно, Айнура с мужем сняли дом.

 

Наша беседа продлилась час и пятьдесят одну минуту: все это время я молчала, а Айнура эже выговаривалась. В данной ситуации глупо придумывать вопросы, которые так и не прозвучали, поэтому передаю ее речь от первого лица.

…Пожалуйста, только не делайте из меня героиню! В 20 лет я пошла работать в детдом не потому, что горела желанием помогать сиротам. Я тогда только вышла замуж, витала в облаках, не знала жизни.

Потом я поняла, что некоторые дети живут на улице, что им нечего есть. Любой нормальный человек будет сопереживать. Я вообще не терплю полумер, меня так родители научили.

Папа уже умер, у мамы минувшим летом был юбилей. На ее праздник приехали все родственники, а я не смогла — хоронила мужа. Не верю, что время лечит. Может, когда-нибудь меня отпустит, а пока с каждым днем все больнее и больнее. Ильгиз всегда меня поддерживал. Это был мой стержень, моя опора…Я не святая, у меня было много ошибок. Не забуду одного парня, выпускника детского дома. Он все хотел со мной поговорить, а я не находила для него времени. Позже узнала, что он покончил жизнь самоубийством. Никогда себе не прощу!

Были моменты, когда хотелось все бросить. У меня же трое своих детей, кто о них думать будет? Однажды мне предложили хорошую работу с приличной зарплатой. Я прошла собеседование, вопрос был почти решен. Оставалась формальность — беседа с учредителями… Но тогда поступало так много просьб о помощи, что я совсем забыла об интервью и пропустила его. “Извините, учредители считают, что вы проявили неуважение”, — ответили мне. Так моя работа накрылась медным тазом. Наверное, судьба отвела, чтобы я продолжала помогать людям. Не жалею ни об одном дне, хотя всякое бывало.

Да, восемь лет назад нашему детскому дому “Мээрим булагы” пришлось объявить голодовку. Есть человек — не хочу называть его имя, — который обвинил сотрудников в страшных грехах: будто мы детей на органы продаем и чуть ли не насилуем! Скажите, какая должна быть “крыша”, чтобы за такое не засудили? Меня эта несправедливость убивала, хотя все понимали, из-за чего сыр-бор. Ну как не заинтересоваться зданием на Ысык-Атинском курорте да еще и с бассейнами?!

Кроме СМИ и общественности, нас никто не слышал. Был просто форменный беспредел! Мы собрались с выпускниками и решили устроить голодовку. Это был переломный момент — детский дом удалось отстоять…

Первых выпускников детдома, которые поселились у меня, я знала с детства — их было двое. Они спросили: “Можно, мы будем жить с вами?”. Конечно! Я не раздумывала ни секунды. Нет-нет, я не героиня, просто мы жили в этой атмосфере: я, муж и наши дети.

Родственники ругали: “Во что ты превратила свой дом? Это ненормально, это проходной двор!”. А для нас все было нормально — в тесноте, да не в обиде. Правда, дочка потом полушутя жаловалась: “Мам, у всех по одному брату, а у меня их несколько десятков. Куда ни приду, везде за мной смотрят”.Был момент, когда у нас жили до шести человек из детдома. Как-то один чиновник сказал мне: “Ты воспитываешь иждивенцев. Столько хороших людей выросло из бывших детдомовцев, и никто им не помогал”. Что сказать, Асель? Кто этого не прошел, тот не поймет.

Им тяжко. Обычно детский дом покидают не в 18, а раньше — лет в 15. Для меня это дети, которые не умеют жить. За них все время решали, когда вставать, какую одежду носить и во сколько есть завтрак. У них нет четкого плана на будущее, но есть озлобленность на родственников, которые их бросили. Они выходят за ворота детдома со справкой, в лучшем случае — с паспортом. И теряются.

Сколько из них голодают? Сколько пропали без вести? Сколько девушек рожают непонятно от кого? Я знаю одну, которая после детдома жила с тремя детьми на улице, зарабатывала мытьем автобусов. Это страшно…

Да, по закону они должны получать квартиры, но за все 26 лет независимости страны ни один не получил и квадратного метра. Нам некогда, мы же демократию строим…Мне стыдно за наших горе-чиновников, за депутатов. Когда на носу выборы, они начинают обещать. Асель, если бы вы видели, с какой надеждой наши ребята смотрят на этих людей! А они потом получают свое и даже трубку не берут.

Эти дети и паспорт получить не могут, потому что нет прописки. Кто захочет прописать у себя детдомовца? Только волонтеры. У одного моего друга и у меня до 15 человек было прописано! Он смеялся: “Твои выпускники у меня прописаны, а мои собственные дети — нет”. Мы им паспорта делаем, потом выписываем и потихоньку новых прописываем. А как еще?

К счастью, наше общество меняется. Сограждане больше не смотрят на бывших детдомовцев, как на наркоманов и гулящих. В соцсетях создаются группы, где люди, которые в глаза друг друга не видели, сообща делают добрые дела. Вместе с ними наши выпускники провели акцию для пожилых людей. Кто-то принес костюмы, кто-то установил аппаратуру. Отовсюду звучали вопросы: “А выпечку принести? А конфеты?”. Каждый помогал, как мог. Так мы подарили старикам два часа счастья.

Или другая ситуация: одному нашему мальчишке требовалась плановая операция — из-за проблем со ступнями и коленями он не мог ходить. Долгое время просил милостыню, но вот ему исполнилось 22 года. Он семью хочет, работать хочет, ему уже стыдно у людей копейку выпрашивать… Мы ездили с ним по больницам, но обследования и анализы стоят денег. “Принесите справку, что он сирота, и мы все сделаем бесплатно”, — говорили нам. А он-то не сирота! Просто от его мамы уже 10 лет ни слуху ни духу.

Мы обратились в одну частную клинику, и нам пошли навстречу. Парня вылечили. Сейчас он работает, у него есть жена и уже двое ребятишек. Главный врач клиники Эркинбек Маматов — наш ангел. Никогда не отказывал!

Еще была девушка, жертва московских лжепатриотов. Она приехала к нам слабенькая, жила полгода. С ней работал психолог. Она все время лежала, почти не вставала. Я забирала ее к себе домой на выходные. “Поговори со мной. Тебе плохо?” — пыталась ее растормошить.

Однажды у нее поднялась температура, возле лопатки вылезла шишка. А на часах 10 вечера — никуда не пойти! Я позвонила Маматову. Он велел привезти девочку на осмотр, после сказал мне: “Быстро не получится. Ей сломали ребра, и осколок кости проткнул легкое”. Этот чудесный доктор провел операцию и, как всегда, не взял ни копейки…Вроде все хорошо, но у меня душа болит. Этим должно заниматься государство, а не добрые люди. У нас же все на таких неравнодушных держится!

Вот говорят, что большая семья — это тяжело. Не-а! Да, иногда мы ссоримся, но чего стоят домашние концерты или совместные поездки на природу! Нас как-то знакомые вывезли на горнолыжную базу. Смотрю, дети украдкой хихикают: “Мам, вы на бомжиху похожи”. Ну да, люди вокруг в красивых лыжных костюмах, а у меня и правда вид еще тот. Да все равно! Главное, что мы отдохнули и насмеялись вдоволь. Кстати, потом дети накопили денег и купили мне лыжный костюм.

Ох, Асель, есть у меня письмо, давно его храню. Его написал один выпускник детского дома, пусть с ошибками, но очень трогательно. Там есть такие строки: “Я всегда буду помнить вашу улыбку и ваши руки, никогда не забуду!”. Ради этого и стоит жить…

Могу рассказать еще об одном случае. Заболел мой муж, а с деньгами тогда было трудно, и как раз пришлось решать некоторые вопросы в правительстве. Дети часто упрекали меня, что выгляжу как-то не так. Господи, ну какая разница, во что я одета?!

И вот иду я по улице, как всегда, с тяжелыми сумками и слышу крик: “Айнура эже!”. Оборачиваюсь и вижу парня, выпускника детдома. Он теперь живет в Москве, а сюда приезжает на время, к братишкам. “Айнура эже, поехали”, — сказал он и, несмотря на мои возражения, привез в самый лучший обувной магазин. Не знаю, почему он решил купить мне обувь. Я пыталась выбрать подешевле, но он собрал продавщиц и сказал: “Давайте подберем моей маме самые красивые туфли”. Я до сих пор их ношу. Очень горжусь своим выпускником…Всем своим детям я говорю: не ждите завтрашнего дня, его может и не быть. Успейте жить, успейте сделать добро, успейте сказать близкому человеку, как сильно вы его любите…

Асель Минбаева

18.11.2017
Еще: https://ru.sputnik.kg/society/20171118/1036382530/lzhepatrioty-iz-moskvy-slomali-moej-devochke-rebra-bishkekskij-volonter.html