Такого же мнения придерживается активист Аскар Турдугулов. Он считает, что некоторым людям могут не понравиться даже такие нейтральные слова, как «инвалид» или «человек с инвалидностью».

«Человек, в особенности получивший инвалидность при жизни, а не от рождения, всё равно внутри себя остаётся прежним. Поэтому он не любит лишний раз слышать слово «инвалид» в свой адрес. Много наблюдал такого в окружении», — говорит Турдугулов.

Распространенная ошибка — говорить с позиции жалости и использовать такие слова, как «жертва». Человек с инвалидностью не нуждается в жалости и часто не одобряет такого отношения к себе.

Другой грубый промах — это говорить о людях, не имеющих инвалидности, как о «нормальных». Само понятие «нормальности» у людей разное, и не существует единой нормы для всех.

Как правильно называть людей с различными особенностями?

Но лучше всего познакомиться с человеком и обратиться по имени.

Распространенные слова «даун», «аутист» и «эпилептик» некорректны. Они акцентируют и ставят на первое место особенность, вместо самого человека. А еще такие слова воспринимаются как оскорбления.

Если в контексте разговора важно упомянуть такое отличие, лучше обойтись нейтральным выражением, например, «человек с эпилепсией». На тему слова «аутист» в мире до сих пор идут споры. Одни просят использовать выражение «человек с аутизмом», другие — термин «человек-аутист».

Первые считают, что сначала нужно выделить самого человека, ведь аутизм — это всего лишь особенность. Их оппоненты говорят, что аутизм во многом определяет их как личность.

Неправильно говорить, что человек «болеет» или «страдает» аутизмом, синдромом Дауна или ДЦП, хотя вышеперечисленное есть в списке Международной классификации болезней.

Такие слова вызывают жалость и сочувствие к «страдающим», но это распространенная ошибка: люди с особенностями развития хотят равного отношения к себе.

Некоторые специалисты считают некорректным акцентировать внимание на заболевании.

«Нельзя говорить, что это недуг, и нельзя говорить — «люди, страдающие синдромом Дауна». Потому что эти люди не страдают от такого состояния. Они рождаются с этим и не знают каково быть другими», — говорит Виктория Токтосунова, директор фонда «Луч добра».

Токтосунова добавила, что самые нейтральные формулировки — «человек, живущий с синдромом Дауна» или «человек с синдромом Дауна». Также допустимо использовать обобщающее выражение «люди с особенностями развития».

«Нельзя говорить «даун» — по сути, это фамилия ученого, открывшего этот синдром, и вы называете человека чужой фамилией», — говорит она.

А как обращаться к людям с ВИЧ/СПИД?

Самая приемлемая формулировка — «люди, живущие с ВИЧ». Такое определение рекомендуется и Объединенной программой ООН по ВИЧ/СПИДу (ЮНЭЙДС).

По словам Чынары Бакировой, директора ассоциации «АнтиСПИД», ВИЧ-инфицированный — это медицинский термин, указывающий на наличие вируса иммунодефицита.

При этом, Бакирова отметила, что лучший вариант — обращаться к человеку просто по имени.

«Если говорить о снижении дискриминации, то лучше вообще не упоминать наличие вируса, не напоминать человеку и не акцентировать на этом внимание», — говорит она.

Как говорить о детях, у которых нет родителей?

«Если вы будете обращаться к ребенку и все время говорить «сирота» — это скорее не дискриминирует человека, а ненадлежащее отношение к нему. Такие слова могут обидеть и расстроить», — объясняет он.

Лира Джураева, директор Общественного Фонда «SOS Детские Деревни Кыргызстана» рассказала, что термин «сироты» не используют в их организации. Этому есть свои причины — в момент, когда ребенок попадает к ним, он «перестаёт быть сиротой и обретает семью».

Джураева считает, что наиболее корректный вариант — «ребёнок, лишившийся родительской опеки», именно опеки, а не родителей. По ее словам, в Кыргызстане множество социальных сирот, у которых жив один из родителей, который не может позаботиться о своем ребенке. Причины этому разные — финансовые проблемы, алкогольная/наркотическая зависимость, социальная незрелость.

Джураева пояснила, что слово «сирота» имеет негативный оттенок и порождает стереотипы, которые сегодня очень сильны.

С ней согласна и Назгуль Турдубекова, руководитель фонда «Лига защитников прав ребёнка», который 10 лет продвигает права и свободы детей.

«Если в разговорной речи, напрямую или мимоходом, сказать слово «сирота» — это неэтично в отношении ребенка. Но такая терминология используется в госорганах. Например, в Нацстаткоме, в статистике так и пишут — «условное количество процентов детей-сирот»», — говорит она.

Турдубекова считает, что если журналист ссылается на Нацстатком, то допустимо использовать слово «сирота». Но лучшее обращение к такому ребёнку — просто по имени, без акцента на то, что он остался без родителей.

«Любые ваши действия и слова вы должны оценивать, насколько это соответствует интересам ребенка, насколько это может повлиять на него», — объясняет Мирлан Медетов.

Почему мы только сейчас задаемся этими вопросами?

«Если мы посмотрим на историю русского государства, а потом и советского, то ценность человека стояла на самом последнем месте, а это соответственно отражается и на языке», — считает профессор.

Другой филолог Мамед Тагаев добавил, что в русском языке существуют циклы, в течение которых смысл слова может меняться. Профессор считает, что даже такое слово, как «калека», изначально было нейтральным, а с течением времени стало оскорбительным. Тогда на замену ему пришло иностранное слово «инвалид».

«Но и слово «инвалид» с течением времени в сознании людей начинает вбирать тот же уничижительно-оскорбительный смысл», — рассказывает Тагаев.

Активистка Сыйнат Султаналиева считает, тема политкорректного обращения стала активно подниматься только в недавнее время. По ее мнению, в этом помогает культурный обмен.

«Я бы посчитала это следствием все большей открытости граждан нашей страны глобальным процессам через программы обучения, стажировки, знакомства и дружбу с людьми из других стран. Мы учимся по-другому смотреть на вопросы, которые раньше казались непоколебимыми», — говорит Султаналиева.