В Кыргызстане ежегодно из стен детских домов и интернатов выпускаются от 300 до 450 детей. Государство их содержит и обучает до 16-17 лет, а после выпуска ни один госорган не ведет учета, кем становятся эти дети. А статистика удручает: не более пяти процентов выпускников становятся полноценными гражданами страны. Остальные оказываются жертвами обстоятельств: кто-то идет в криминал и попадает в тюрьму, кто-то превращается в бомжа и вынужден попрошайничать. Зачастую семьи, которые создают выпускники детских домов, попадают в разряд семей с трудной жизненной ситуацией, и их дети вновь пополняют ряды обитателей детских домов.

Вот уже 13 лет Айнура Ормонова, директор Общественного фонда “Наш голос”, пытается достучаться до госвласти и общества, чтобы изменить отношение к выпускникам детских домов. В этой сфере работают еще ряд организаций и общественных фондов, совместными усилиями которых удалось четко обозначить проблему и заставить госорганы признать ее наличие. Об этой работе наше интервью.

– Айнура, расскажите, пожалуйста, сколько лет Вы занимаетесь проблемами выпускников детских домов и с чего все началось?

– С 2005-2006 года. К тому времени я проработала в детском доме около десяти лет. И каждый год повторялась одна и та же ситуация: пока ребенок жил в детском доме, им занимались, как только выходил из детского дома, начинал звонить, приходить, жаловаться, что идти ему некуда. И тогда я поняла, что надо заниматься отдельно с выпускниками, потому что они более беззащитны, чем дети, которые оставались в детском доме. Сначала мы работали просто как инициативные группы, куда входили неравнодушные жители Бишкека. Мы раз в месяц собирались и адресно помогали то одному выпускнику, то другому, кому-то с жильем, кому-то с учебой, кому-то с одеждой. И так потихоньку начали эту работу.

– За 27 лет независимости у Министерства социального развития до сих пор нет базы данных детей-сирот Кыргызстана. Почему?

– База данных на этот год готова, идут опробирование, доработки. Но все эти годы базы данных не было. Никто не отслеживал, сколько выпускников, куда они уходили, как складывались их жизни. Они уходили в никуда и пропадали. И непонятно было, сколько всего было выпускников, кто встал на самостоятельный путь, а кто из них очутился в местах лишения свободы. Государственные органы тоже не знали, потому что не было никакого учета и не было базы данных.

– А сейчас есть статистика, сколько детей у нас в детских домах и инетрнатах?

– Согласно данным Минсоцразвития, 8 842 ребенка. По данным НПО – 12 тысяч. Данные разнятся, как я думаю, потому, что цифра министерства идет от государственных учреждений, центров реабилитации и других, которые работают при мэрии и других госорганах. А НПО берут данные не только госучреждений, но и организаций альтернативных форм устройства, например, частных детских домов. Поэтому получается такая разница.

– По статистике, не больше пяти процентов детей, содержащихся в детских домах, круглые сироты. У остальных есть один или оба родителя, близкие и дальние родственники. Как прокомментируете такую ситуацию?

– Вы правы, если брать в процентном соотношении, всего один-два процента детей – круглые сироты. Все остальные – так называемые социальные сироты. К ним относятся дети, родители которых лишены родительских прав, у которых один или оба родителя отсутствуют по причине того, что сидят в тюрьме или находятся в лечебных учреждениях. То есть они недееспособны. Есть немалый процент детей, родители которых просто оставили и уехали в трудовую миграцию, а потом отказались от них. То есть в кыргызских детских учреждениях 97% детей – это социальные сироты при живых родителях.

– Должно ли государство обратить пристальное внимание на социальных сирот как на негативное явление современного общества и каким-то образом начать решать эту проблему?

– Наша организация, наши партнеры постоянно говорят о том, что помощь государства должна распространяться и на социальных сирот. В кыргызском законодательстве прописаны права детей-сирот – и право на здравоохранение, право на учебу, на жилье. Но совершенно не прописаны права социальных сирот, которых более 90%. Например, выпускается ребенок из детского дома. Если он круглый сирота, у него бесплатное медицинское обслуживание, льготы и квоты на учебу в вузе. Выпускается другой ребенок, социальный сирота, у него отец в тюрьме, мать в психиатрической больнице, он 7-8 лет своей жизни находился в детском доме. По факту он сирота, но у него нет статуса круглого сироты, так как родители имеются, хотя и лишенные родительских прав. И когда он идет в ту же больницу получать те же услуги, ему отказывают в бесплатном лечении, потому что у него нет статуса сироты. То есть по всем правам социальные сироты ущемлены.

Другой момент: наша организация подняла проблему пособий. К нам приходят выпускники детских домов и просят деньги на хлеб, на еду, на первые нужды, на жилье. Почему это происходит? Потому что при выпуске из детского дома у выпускника в лучшем случае есть паспорт и справка, что он выпускник детского дома. И все. Пособия у нас получают только дети-круглые сироты или те, кто потерял одного или двух родителей. Но, как я уже говорила ранее, 97% детей в наших детских домах – это дети, лишенные родительского попечения, и им не назначаются пособия.

– То есть пособия получают единицы?

– Да. Но мы не можем утверждать, что пособия не получают совсем. Если ответственный опекун или директор детского дома вовремя сдал документы, то ребенку назначают пособие, открыт депозитный счет, деньги туда поступают, и при выпуске эта карточка ему отдается.

– О какой сумме идет речь?

– Если круглый сирота, то он получает 4000 сомов, если потерял одного из родителей, то 2000 сомов. Но если он на гособеспечении, то какой-то процент идет государству, остальные копятся. Недавно мы были с членами неформальной сети “Партнерство для инноваций” в детских домах Чуйской, Ошской и Иссык-Кульской областей. Изучали ситуацию с пособиями. К примеру, в детском доме живут 30 детей. Из них только 10 получают пособия, у остальных нет пособий, потому что они дети родителей, лишенных родительских прав. Есть такой пример: четыре сестры, мать в психбольнице, отец умер. Им не назначают пособия, потому что не положено по закону. Есть случай, когда родители просто бросили детей и пропали без вести, дети годами находятся в детском доме, но им тоже не назначают пособия. Почему? Потому что нет свидетельства о смерти родителей.

– Вы считаете, что им тоже положено пособие?

– Насколько я понимаю закон, в Кодексе о детях прописано, что на государственные выплаты в виде пенсий и пособий могут претендовать дети-сироты и дети, лишенные родительского попечения. И в том же кодексе расписано, кто такие дети, лишенные родительского попечения. Это когда родители пропали без вести и суд это признал, когда родители находятся в лечебных учреждениях, тюрьмах. Почему этим детям не назначают пособия, раз в законе прописано?

– Еще одна цифра: только 5% выпускников детских домов могут получить приличное образование и профессию, к которой есть интерес. У остальных жизнь более чем сложная: многие попадают в криминал, занимаются бродяжничеством, проституцией. То есть такое будущее наше государство готовит для выпускников детских домов?

– В законе у нас много чего написано. Например, есть квоты, которые государство предоставляет для поступления в вузы выпускникам. Но давайте сравним ребенка из обычной семьи и выпускника детского дома. Они просто неконкурентоспособны ни в знаниях, ни в жизненных навыках. Естественно, при сдаче ОРТ выпускники показывают низкие результаты, а многие и вовсе не могут сдать. И как они будут пользоваться этими квотами? То есть в законе как бы есть поддержка, но по подготовке наши ребята сильно уступают, хотя есть огромнейшее желание учиться и стать профессионалами в своей сфере. Поэтому здесь проблема в подготовке к самостоятельной жизни, пока ребенок находится в детском учреждении. То, о чем мы все эти годы говорили. Ребенок выходит, и по факту мы начинаем заново 18-летнего человека обучать обыкновенным жизненным навыкам, хотя этому можно было обучить в то время, пока ребенок находился в детском доме.

– С выпускниками детских домов работают ваш фонд “Наш голос”, ОФ “Прав защиты детей-сирот”, который возглавляет Игорь Беляев, есть еще один фонд “Оэйсис”. Но они охватывают небольшое количество выпускников. Огромное количество детей остаются на произвол судьбы. Как с ними быть?

– Да, так и есть. Но я хочу подчеркнуть, что, когда мы только начали работать в этой сфере в 2006 году и говорить о том, что есть проблема выпускников детских домов, что они один на один остаются на улице после выпуска, тогда государство отнекивалось, закрывало глаза, не признавало проблему. Сейчас ситуация в корне изменилась. Во-первых, государство признало проблему, что наши выпускники на улице, что они бомжуют. Во-вторых, сейчас начали делать первые шаги к тому, чтобы поменять ситуацию. И теперь мы работаем вместе с правительственными органами, чтобы как-то законодательно изменить существующие законы, дополнить, чтобы они работали на благо наших выпускников. Конечно, изменение ситуации – это прерогатива государства. Одна, две, десять НПО, которые работают в этой сфере, могут охватить небольшое количество выпускников. Но каждый год выпускники выходят в большую жизнь, а еще большее количество выпускников прошлых лет остаются за бортом. Да, ему 25 лет, у него уже двое детей и жена из того же детского дома. Это взрослые люди по возрасту, но, не имея навыков, не имея профессии, не имея образования, не имея поддержки ни от государства, ни от семьи, как они выйдут из порочного круга? Эта семья снова попадает в разряд семей в сложной жизненной ситуации. Они прямые клиенты Министерства труда и социального развития. Если государство вовремя не возьмется и не начнет с ними реально работать, что могут сделать несколько организаций?

– Какие первые шаги должны сделать госорганы, чтобы эту ситуацию преломить?

– Сейчас наше правительство взяло курс на закрытие детских домов, есть план по оптимизации, трансформации детских домов. Я очень надеюсь, что детские дома будут поэтапно закрываться. Идея в том, чтобы детских домов не было. И я двумя руками за эту идею. Но прежде чем закрывать детские дома, нам нужно развить социальные услуги на местах. Если соцуслуги будут предоставляться всем нуждающимся, институт фостерных семей будет крепчать, тогда и закрывать детские дома не надо будет, потому что просто родители не будут отдавать детей в детские дома. Почему родители отдают туда своих детей? Потому что нет поддержки, потому что они находятся в кризисной ситуации, потому что ребенка некуда деть, чтобы выйти на работу.

В нашу организацию обращаются директора детских домов и жалуются: “Куда мне возвращать ребенка, если отец только из тюрьмы вышел, где сидел за изнасилование, мать наркоманка. Как этого ребенка возвращать, если семьи фактически нет!”

– Я думала, детей из детских домов будут определять в фостерные семьи, а их возвращают в родные?

– Да. Институт фостерных семей развивается маленькими шажками. Но, к примеру, в далеком Уч-Коргонском районе, где находится детское учреждение, какой там институт фостерных семей? Соответственно, когда сказали закрыть это учреждение, директор и сотрудники начали искать, куда пристраивать детей. Где-то есть возможность вернуть в родную семью, а есть ситуации, когда, наоборот, из семьи изъяли ребенка. Куда его девать? Вот и обращаются в наш фонд. Из каждого закрытого детского дома по 5-6 детей у нас сидят, просят помощи.

– Расскажите о вашем опыте социального молодежного дома. Сколько он существует, и сколько детей уже через него прошло?

– Первый набор у нас был в 2011 году. Тогда у нас не было своего здания, у нас и сейчас его нет. Тогда девочки жили у меня в семье, 10-12 девочек. На тот момент мне казалось, что девочки больше нуждаются в поддержке, потому что более уязвимы.

В год 10-12 девочек жили у нас дома, приобретали профессию, навыки, мы их готовили к поступлению в вузы. Все девочки отучились, получили высшее образование, работают, у них свои семьи, хорошо устроили свою жизнь. За время существования нашего социального дома выпустились 68 девочек, почти все получили высшее образование, стали хорошими специалистами, работают не только в Кыргызстане, но и за рубежом. И это моя гордость! Но есть случаи, когда мы не смогли помочь девочкам: одна села в тюрьму, другая девочка вернулась на улицу бомжевать, ей ничего не хотелось, и мы не смогли ей помочь. Но большинство девочек выходят замуж, становятся достойными гражданами Кыргызстана.

– То есть Вы на примере социального дома доказали, что, если у выпускника есть элементарная поддержка и жилье, он добивается успеха и ведет нормальный образ жизни.

– Я всегда говорю, что необходимо ввести постинтернатное сопровождение этих детей. Этим должно заниматься государство, потому что рычаги есть, влияние есть, финансы есть, а общественные фонды могут только помогать, подсказывать, рекомендовать. После выпуска из детского дома первые два года госорганы должны поддерживать и направлять ребенка, тогда он дальше пойдет в самостоятельную жизнь уверенно и не совершит кучи ошибок. Такая помощь нужна в первые годы, тогда не будет у нас столько семей со сложной жизненной ситуацией, когда родителям по 28 лет, а они живут с детьми в автобусах или на улице.

– Я знаю, что существует также проблема трудоустройства выпускников детских домов. И зачастую она связана не только с квалификацией, но и с настороженным отношением общества к выпускникам детских домов. Это так?

– Лет 5-10 назад действительно существовала такая стигма и общество настороженно относилось к выпускникам детских домов. Сейчас такого нет. Сдвиг произошел в сознании, и выпускники показали, что они хотят и могут хорошо работать, и на них можно положиться. Много положительных примеров, ярких личностей. Сегодня работодатели с распростертыми объятиями берут выпускников детских домов. Здесь проблема в другой плоскости – это подготовка самого выпускника. То, что они не подготовлены к самостоятельной жизни. Отсутствует элементарный навык трудиться. В основе всего лежат трудолюбие и прилежность. Делаешь уроки – это труд. Работаешь над собой – это труд. Выстраиваешь отношения – это тоже труд. Этого навыка у ребенка из детского дома нет. Конечно, в первое время ему очень сложно. А если в детском доме его будут этому обучать, то при выходе такой ребенок, как и ребенок из обычной семьи, будет находить и общий язык с работодателем, и с коллегами по работе.

И хорошо, что министр образования Гульмира Кудайбердиева взяла курс на обучение в детских учреждениях. В 2015 году у нас был проект “Паспорт к успеху”, в котором участвовало много организаций, по подготовке выпускников к самостоятельной жизни. Были апробированы программы, обучено много учителей, преподаватели ПТУ, которые могли бы готовить учеников в любой детской организации к успешной жизни. Но после того, как проект ЮСАИД закончился, о нем благополучно забыли, потому что на тот момент министерство не хотело выделять дополнительных денег для учителей. Но, когда мы обратились к Гульмире Каримовне, сказали, что есть апробированное учебное пособие, преподаватели обучены, нужна единственная помощь от государства доплачивать учителям, которые будут тратить свое время на это, она обещала поддержать, сейчас идут рабочие моменты. И тогда педагоги смогут готовить выпускников к взрослой жизни. Сейчас в детских домах совершенно другая ситуация, нет такого, чтобы дети от голода пухли, как в девяностых. Общественность охотно помогает, есть контроль за правами детей, за их здоровьем. Но нет контроля за выпускниками, после того как они выпустятся. И этой проблеме необходимо уделить большое внимание и со стороны государства, и общества.

Интервью вела Лейла Саралаева

Фото Абылая Саралаева

http://nlkg.kg